В 1901 году Алексей Марков последний раз побывал в Золотице, и на этом была закончена запись былин от Золотицких сказателей. В последующие годы в семье Крюковых всё шло своим чередом. Изредка получали письма и книги от Маркова. По его инициативе Аграфена Матвеевна Крюкова Учёным обществом любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете была награждена бронзовой медалью «За заслуги в деле сохранения произведений народной словесности». Награда эта не принесла Аграфене славы, но вдохновила на пропевание старин её старшую дочь Марфу.
Ко времени революции все дети Семёна Васильевича и Аграфены Матвеевны были уже взрослыми. Сыновья, Иван и Зосима, обзавелись семьями, давно жила своей семьёй Павла. С родителями жили Марфа и Серафима – младшая и старшая дочери, и средний сын Артемий. В 1918 году, предчувствуя тяжёлые времена, Семён Васильевич выстроил для Артемия лодку – карбас с парусом. Известно, что в это время старший сын Иван Семёнович ходил капитаном по найму у Заостровского купца М. И. Попова.
Во времена НЭПа братья встали на ноги, совместно владели двухмачтовым парусником «Святой Николай». Зосима ходил на нём штурманом, Артемий — матросом. В 1925 году парусник конфисковали, и дали называние «Золотица».
Ко времени коллективизации все три бата Марфы Семёновны числились кустарями. Трагедия новой, послереволюционной истории — раскулачивание крепких, зажиточных хозяйств, коснулась и Крюковых. В 1928 году их лишили избирательных и других гражданских прав, хозяйства были причислены к кулацким и обложены индивидуальным, непосильным налогом. Вокруг лишенцев нагнеталась особая атмосфера недоверия и подозрительности. Жизнь в своей родной деревне стала невозможной, братья с семьями выехали из Золотицы.
После смерти родителей Марфа жила в родительском дому с Серафимой и тяжело заболевшим братом Артемием. Для лечения брата сёстры распродали все вещи из дома. Но в 1932 году Артемий, последняя привязанность Марфы, скончался. По воспоминаниям их родственницы, Евдокии Пономарёвой, в это время Марфа и Серафима «позорились, одежда плохая была, нанимались на разную работу, стирали, убирали… и подаяние было». Марфа , по собственным словам, «жила как пропащая лягушка». Серафима ушла в прачки на Зимнегорский маяк, а Марфа работала кушником (чернорабочей) на Вепревском маяке. «В конце концов семейная Павла взяла беспризорную Марфу к себе, но взяла как работницу, за пропитание. Марфа Семёновна ходила на сенокос, колола дрова, таскала из реки воду. Эти работы, с точки зрения работящей и суровой Павлы, были обычными, но Марфе жизнь у сестры казалась каторгой, тем более, что Павла пресекала всякое занятие чтением и сказительством: «…довольно блажить! Работать надо!» (В. А. Попов. Марфа Крюкова из Золотицы»). Позднее Марфа вступила в колхоз и работала ночным сторожем.
В этом качестве и застала её Колотилова. Антонина Яковлевна записала от неё несколько былин, сказку, много старинных песен, особенно рекрутских, частушек и пословиц. Вызволив Марфу Крюкову из небытия, она возродила её к той жизни, которую сама Марфа считала «своей планидой», судьбой.
Вспоминает Колотилова: «В 1937 в феврале, по вызову редакции «Правды», мы приехали в Москву по созданию советского сказа. Марфа Семёновна с большим волнением приступила к творческой работе. Так был записан первый советский сказ «Каменна Москва вся проплакала», посвящённый Ленину. Это было великолепное начало вступления полуграмотной северной сказительницы на путь литературного служения во славу советской Родины.
Вернувшись в Архангельск, Марфа Семёновна стала изучать историю Гражданской войны, встречалась с красными партизанами и другими участниками борьбы северян против интервентов. Эта тема особенно тревожила Марфу, в ней крылась трагедия её семьи: болезнь и смерть от голода родителей. Но сказ том «Как белые Север хотели отнять» появился только в 1939 году, видимо потому, что слишком яркими и лично тяжёлыми были воспоминания того времени. (Советский Север. 1939. №2.)
В новине о Гражданской войне М. С. Крюкова ставит знак равенства между белогвардейцами, интервентами и белофиннами. Так она говорит, что «царские прислужники» зазвали «на подмогу себе чужи нации». И характеристики их очень сходны, это недобитые генералы, беляки, чёрны вороны.
И что интересно, к врагам Красной Армии Марфа Крюкова причисляет человека, занимавшего в Гражданскую войну пост наркома по военным делам, члена РКП(б), друга и соратника Ленина-Сталина: «Помогал-то им (врагам) идолище поганое, Ещё чёрный изменщик Троцкий». Никто её, конечно, не поправил, потому что уже в 1929 году Лев Троцкий, один из организаторов Октябрьской революции и создателей Красной армии, был признан злейшим врагом советской власти и лично товарища Сталина. От большой политики Марфа Семёновна была далека. История гражданской войны и интервенции на Севере воспринималась ею через личные воспоминания. Марфа с ненавистью вспоминает о «беляках»:
В одну пору, в одно времячко,
По поздну было по вечеру,
По закату солнца красного,
По суседям народ растреложился,
Зашли жонки-суседки к нам:
«Едет полковник к нам с офицерами да солдатами!»
Как приехали они по утру по-ранному,
И заехали они в дом большой, прожиточный.
Хозяин в нём был теперь раскулаченный,
Он имел пароход да контору свою.
Полковник ездил да выведывал,
Как перебраться на Терский берег.
Народ на это не соглашалися,
Никто его не перевозил же.
Отец в наследство оставил нам лодку новую,
Лодку новую неезжанную, да недёржанную,
Чтоб мы продали её себе на пропитаньице.
Полковник велел отобрать же её,
Отобрали её, да и не стало её….
Офицеры жировали по деревне да весеилися,
Вечерами на гулянках прохлаждалися,
А утрами-то думу думали.
Думу вздумали, как хороших коней
Да отобрать у нас.
И был у нас конь Воронеюшко,
Как пришли-то они, да и забрали его.
Поведут поить на реку его,
Видим – как пьёт-то он,
Слышим – как говорят они:
Пей, пей крюковский Воронеюшко,
Скоро, скоро поедешь в путь-дороженьку
Ко Архангельскому городу!»
Сбирались они в путь-дороженьку,
Наложили на Воронеюшку мясо тушами,
Мимо нашего дома им пришлось ехати,
Он глядел, будто понимал, на наше окошечко.
Мне хотелось выйти, с ним проститися,
Но матушка мне не позволила:
«Не ходи, Марфуша, не гладь рукой,
Он будет тосковать об нас…»
Вскоре после этого умерла Аграфена Матвеевна, пережив мужа на один год. 27 апреля 1921 года для Марфы Семёновны остался навсегда самым скорбным днём. Этот день она проводила в молитве и ничего не пела. Незамужняя Марфа, была горячо привязана к матери не только по кровному, самому святому родству, но и как наследница и преемница её творческого дара.
Большой при беляках был голод-то,
В деревне хлебу не было,
Жить народу приходилось плохо.
В эту пору, в это времячко
Заболела у нас да родна матушка,
От болезни она, от того от голоду,
От тех ли от олабушек из соломы да из мякины,-
Померла от пропитаньица…
И осталась я безотною сиротиною,
Ни отца нету, ни матушки,
Вся жизнь моя тогда разрушилась.
Могучую силу имела Марфа Крюкова, если сумела пережить времена перемен начала XX века, семейные трагедии, одиночество и насмешки односельчан, — и сохранить, и укрепить свой дар. Вера в свой народ помогла ей сердцем принять новую, советскую власть и пропеть Родине и милому Северу несколько искренних строк. В конце тридцатых годов От неё были записаны сказы «Широка-велика страна наша колхозная», «Сказание про полюс», «Поколен-борода и ясны соколы», «Моё побываньице у трёх морей», сказание «Клим да свет Ефремович о Ворошилове», который отбывал ссылку на Севере, в Долглщелье. В каждой из этих новин у Марфа находятся яркие, образные строчки, посвящённые защите Беломорского Севера, прославляющие не только вождей, но и людей труда, поморов.
Я из северного краю есть холодного
От того ли я от морюшка от Белого,
Вот от Белого моря студёного,
Из родного селеньица Зqлотицы-то.
Всю жизнь свою да nрожила же я
Во своем же все родном селеньице,
Только во всю же жизнь да утешала я
Утешала народ в тоске, в горюшке;
В тоске, в горюшке да при nечалюшке.
Распевала им да песни весёлые,
Песни весёлые да песни староnрежные,
Рассказывала им да рассказаньица,
Утешала народ да в тоске, в горести.
Не было у народа у них радостей,
Не имели народ себе ведь счастьица,
Тяжелой камешок был у них на сердечушке,
Народ в рабстве был да притесненьице.
А во нынешву-ту жизнь да теперешну,
Во теnерешну да во счастливую,
Впереди народа счастьице соколом летит,
Золотым клубочком счастье катится…
(М.С. Крюкова «Благодареньице», 1939).
